13:45 05.08.2018 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"

Борис, ты прав (Дополнено)

Немцов жил, как человек 90-х, и умер примерно так же, как умирали в 90-х

Со смертью Бориса Немцова символически закрывается и эпоха «лихих», «бандитских» 90-х. Сама-то эпоха давно кончилась, с тех пор и времени уже утекло поболее, чем она длилась, но покуда люди из нее живы, живо и время. А Немцов был как раз квинтэссенцией этого времени.

Это сейчас ту пору принято проклинать и рассказывать, как все было ужасно. Нынче наступил век «городского обывателя», которого политкорректно именуют «врачи, учителя и рабочие "Уралвагонзавода"», и точка зрения этого обывателя считается практически «официальной», но на самом деле 90-е были прекрасны!

Время авантюристов, храбрецов, поэтов, интеллектуалов, крутое время, время свободы, время кипения страстей. У героев того времени жизнь зачастую оказывалась короткой, но зато никогда не было стыдно «за бесцельно прожитые годы». Это был мазок яркой краски на отечественной истории, выдержанной преимущественно в серо-коричневой гамме.

Эпоха закончилась, на Россию вновь легла тень коллективного Акакия Акакиевеча, натужно поднимающегося с колен и расправляющего плечи, а Немцов остался, до вчерашнего вечера. Немцов – двуликий янус: справа эрудированный умненький мальчик из интеллигентной семьи, слева уличный пацан, не чурающийся братвы, друживший с каталами.

Он продефилировал по десятилетию, отгубернаторствовал в Нижнем, порулил министерством топлива и энергетики, посидел в кресле вице-премьера. И в каждой своей ипостаси он оставался самим собой.

Лично я познакомился с ним лишь в начале нулевых. Его карьера уже шла на спад, но он все еще оставался «большим начальником», возглавлял фракцию в Госдуме, продавливал общенациональные реформы. На момент нашего знакомства он занимался переводом армии на контрактную основу, и ему требовалась в этом широкая медийная поддержка.

Тут надо отметить, что с журналистами он был всегда запросто, позволял глубоко заглядывать в свою кухню, пренебрегал своими виповскими привилегиями, и когда к нему обращались «Борис Ефимович, вы...», на лице у него появлялась особое выражение: мол, «ты же это не по-настоящему, ты же только правила игры соблюдаешь».

В начале нулевых он хотел, чтобы армия состояла из этаких супер-пупер-Рэмбо, готовых за большие деньги убивать и быть убитыми. Немцов полагал, что наемники-профессионалы будут эффективней призывников, а еще ему было не жаль этих Рэмбо: он жалел 18-летних срочников с тонкими шеями, высовывающимися из камуфляжных воротников с застиранными подшивами.

Армия, напротив, не желала состоять из Рэмбо. Армия хотела быть из дармовых срочников, строящих генеральские дачи. Немцов не отступал, он торговался с генералами. Генералы уступали по мелочам, соглашались оформить по бумагам часть срочников как контрактников, но за это требовали много-много квартир для офицеров. Типа офицеры будут служить за жилплощадь, маячившую, как морковка перед носом у ослика, а солдаты пусть считаются контрактниками и будут служить за жалование — примерно такое, как у санитарки в сельской больнице. А кто не захочет, пусть остается срочником и служит за бесплатно.

В разгар дебатов на эту тему Немцов загрузил целый самолет журналистами и полетел в Псковскую дивизию ВДВ агитировать за контракт.

Сначала нас повели смотреть мемориал 6-й роте 104-го полка, перебитой в Чечне в полном составе за один бой. Там за ночь положили под сотню десантников – разумеется, преимущественно срочников.

Потом нас повели смотреть первую на всю дивизию роту, сформированную исключительно из контрактников. Контрактники были липовые. Без всяких документов – просто на глазок — было видно, что это призывники, оттарабанившие всего полгода и переоформленные в качестве супер-пупер-профи.

В этот момент «большой начальник» из Москвы исчез, растворился без следа бывший вице-премьер, пропал действующий глава парламентской фракции, остался лишь дерзкий дворовый пацан: «А чо, десантура, может, посмотрим, кто кого на турничке?»

И Немцов шагнул к перекладине. Момент был подобран так, что отступать псковичам было невозможно. Рэмбо посовещались с офицерами, и молоденький сержант пошел отстаивать наемническую честь 76-й гвардейской, воздушно-десантной... Не отстоял: Немцов, которому было тогда хорошо за 40, подтянулся 25 раз. Мог бы, наверное, и еще, но его соперник отлип от перекладины после 16 подтягиваний.

На следующий день все газеты пестрели статьями о том, как Немцов посрамил красу и гордость ВДВ.

На самом деле то состязание он, конечно, не выиграл. Армия не стала такой, какой грезилась ему тогда. Но и не проиграл: армия все-таки изменилась. Как бы то ни было, теперь уже не гонят на убой толпы 18-летних мальчишек, по крайней мере, в таких объемах, в каких это было раньше. И за это, полагаю, мамки из числа тех же «врачей, учителей», проклинающих 90-е и либералов, которые чуть не развалили тогда страну, могут сказать спасибо и Немцову в том числе.

Сейчас, по прошествии многих лет, стало как-то очевидно, что этот самый циник-либерал, который за олигархов и против простого труженика, совсем уж не такой гад, как о нем долгие годы было принято говорить в среде патриотов.

Сейчас в памяти осталось, что в чеченские войны, будучи «большим начальником», собирал он подписи за остановку войны, что даже когда требование прижать всех чеченцев к ногтю стало патриотическим трендом, Немцов предлагал делить мятежную республику на две зоны, «нашу» и «не нашу», и пусть чеченцы сами определятся, с кем им лучше — с нами или с Басаевым.

По факту оказалось, что «либерал, ставленник олигархов» был все же за народ, хотя никогда об этом не кричал, а напротив, мог по этому самому народу без всякого пиетета оттоптаться.

Убит человек, которого некогда кляли как вора высшей пробы со всем его воровским временем, который ворочал некогда миллиардными бюджетами. Его больше нет, и не осталось после него ни шубохранилищ, ни яхт, и про виллы его не слыхать, ни на Черноморской Ривьере, ни на Французской. И как-то становится понятно, что в этом, по крайней мере, он все же лучше нынешних патриотов-государственников, собирателей России.

В отличии от большинства либералов своего времени, он не стал искать «своей ниши» при новом чекистском режиме. Напротив, бодался с ним до последнего. Видимо, сказалось то самое измерение «дворового задиры», который «заднего не врубает». И вчера случился закономерный итог: Немцов жил, как человек 90-х, и умер примерно так же, как умирали в 90-х.

На самом деле – хорошая смерть, честная смерть, смерть на поле боя. Сомнений в том, что это убийство никогда не будет раскрыто, нет никаких. В принципе, господин Бастрыкин может хоть завтра прямо по накатанной начинать говорить про «след Березовского».
* * *
P.S. Военный корреспондент Орхан Джемаль погиб 30 июля 2018 на одной из дорог в Центральноафриканской Республики вместе с двумя российскими журналистами режиссером Александром Расторгуевым и оператором Кириллом Радченко

* * *

:

Холодная, гражданская, журналистская. Почему СМИ не объединяются при общем горе

2 августа 2018 13:26

Мы, журналисты, не ангелы. И все мы в последние годы ведем друг с другом холодную гражданскую войну. И пока война не закончилась — можно постараться хотя бы

Убитый в Центральноафриканской Республике Орхан Джемаль был исламистом-антисемитом и Холокост. И по Крыму его позиция оказалась критической, думаю, только из-за симпатий к единоверцам — крымским татарам. Пожалуй, не было темы, по которой я мог бы с Орханом согласиться. Перестал ли я от этого читать его репортажи и считать его журналистом? Нет.

Другой погибший (с которым я не был знаком), Александр Расторгуев, снял кино про национал-большевика Захара Прилепина и «его борьбу» в качестве комиссара в так называемой «ДНР». Перестал ли он от этого быть в моих глазах интересным режиссером? Нет, не перестал.

Стал бы я смотреть их фильм-расследование о российских наемниках? Конечно, стал бы, невзирая на несимпатичные мне взгляды авторов. Кстати, они туда «не поперлись», как пишут некоторые фейсбучные критики, а поехали на задание. Как полагается журналистам. И не надо трещать про «адреналиновых наркоманов». Вы не врачи, чтобы диагнозы ставить.

Знаю, что до первоисточников и настоящих участников событий Орхан Джемаль добрался бы. А свои выводы мы ведь и сами можем сделать. Взрослые, как-никак, люди.

Лично мне убежденных нацистов, исламистов или коммунистов проще понять и признать в них достойных врагов. Они вызывают (опять же лично у меня) больше интереса, чем пластиковые мальчики и девочки с госканалов, которые сегодня рассказывают о том, что оппозицию финансирует ЦРУ, а завтра, так же захлебываясь, станут вещать, скажем, об «исторической встрече президента Навального с лидерами ЕС». В качестве оправдания у них всегдашние рассказы о том, как тяжко жить в златоусте-твери-бузулуке и поэтому нужно делать, что скажут редакторы. Иначе конец жизни и карьере. Сегодня Трамп «наш», завтра «жертва окружения», послезавтра «не наш». Нужное подчеркнуть. Понимаю, что бывают тяжелые обстоятельства, но не у всех же дома семеро голодных по лавкам.

Вы можете обожать Путина сколько угодно, но аудитории одну версию — про ограбление съемочной, и «забывать» другие — это хорошо? Молчать о цели поездки группы Джемаля — расследовании деятельности российских ЧВК? Без конца напоминать о Ходорковском — как будто такую поездку мог профинансировать Константин Эрнст?


Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

Вы спросите, кто я такой, чтобы надевать белый фрак? Отвечу: никто. Я не военный корреспондент. И на моем счету тоже достаточно компромиссов с совестью. Об этом мне не устают напоминать в социальных сетях, да я знаю и без этих напоминаний. Мы, журналисты, не ангелы. И все мы в последние годы ведем друг с другом холодную гражданскую войну. Есть масса тех, кому мы не пожимаем руки, баним в соцсетях, игнорируем при встрече в кафе.

Реакция на гибель Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко — еще одна битва в этой войне, бесконечном цикле обвинений и контробвинений. В ней есть главный фронт — прокремлевские против антикремлевских. Есть более локальные схватки — левых с правыми, сторонников позиции «никаких компромиссов с режимом» и поклонников линии «говорить и писать там, где можно и пока можно», тех, кто считает, что нынешний режим плох, но Крым все равно «наш», и тех, кто уверен, что и режим плох, и полуостров нужно «положить где взяли». Есть и особая категория — циников, реальных или прикидывающихся таковыми. Для них нет убеждений, есть только «проекты».

В этой войне для каждого есть своя красная черта, за которую нельзя. Скажем, для меня это, прежде всего, противопоставление «государственные — негосударственные СМИ». Что сказать другу, который пишет чудесные колонки на заметно прокремлевском сайте? Но опять же представляю себе, как относились ко мне, например, сотрудники забаненных государством «Граней.ру», когда несколько лет назад я работал на статусном радио «КоммерсантЪ FM». А журналисты на постсоветском пространстве? Скажем, для грузин Орхан Джемаль, получивший медаль за участие в «операции по принуждению к миру», то есть за захват Южной Осетии в 2008 году, — пособник оккупантов, и с этим ничего не поделаешь. Оплакивать его они явно не будут.

Эта холодная война журналистов — следствие незаконченной гражданской войны в России и на части постсоветского пространства. Проходит она под бдительным присмотром и при активной поддержке Кремля. Ее фронты хорошо известны — Сталин, Вторая мировая, Ельцин, октябрь 1993-го, приватизация, вставание с колен, Украина. Все это — темы дискуссий в тяжело больной, уставшей от бессилия и отсутствия перспектив стране, страдающей вдобавок постимперским синдромом. На ее (нашу) беду, нынешний Кремль использует имперские грезы как главный источник авторитета власти. Следствие того, что происходит со страной, — постепенное умирание независимых СМИ, которым один за одним отключают кислород. На сужающемся пятачке все труднее не просто сохранить себя, но элементарно найти работу. Можно уйти из профессии, и иногда это честнее всего.

У оставшихся выбора нет — мы будем воевать дальше. Кто-то в белых одеждах (такие среди нас есть), кто-то — в изрядно замаранных. Есть ли надежда? Наверное, да. Ведь кто-то наверняка уже планирует журналистское расследование гибели Джемаля, Расторгуева и Радченко. И кто-то публикует разоблачения коррупции. И даже те, с другой стороны «фронта», не могут не признать, что коррупция губит Россию. И журналисты «Форбс» борются за редакционную независимость из последних сил. Значит, кто-то еще помнит о профессиональной этике и смысле нашей профессии.

Что будет, когда эта холодная война закончится, — люстрации, как в некоторых странах Центральной Европы, или забвение ради призрачного гражданского мира, как в Испании? Никто не скажет. Знаю одно — это будет нескоро. Пока можно постараться хотя бы уважать идейных оппонентов. Если, конечно, они действительно идейные.

Источник: Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)

  Обсудить новость на Форуме